Такое пристальное внимание исследователей к проблеме МС объясняется несколькими причинами. Во–первых, наличие МС ассоциируется с многократным увеличением риска сердечно–сосудистой заболеваемости и смертности [2]. Во–вторых, распространенность этого состояния постоянно увеличивается [3]. В–третьих, инсулинорезистентность, которая является основным патогенетическим звеном МС, может служить одним из возможных механизмов развития АГ в популяции [4]. Наконец, многие вопросы, касающиеся диагностики и тактики ведения пациентов с МС, в том числе антигипертензивной терапии, сложны и требуют пересмотра стандартных терапевтических схем [5].

Критерии диагностики метаболического синдрома

В настоящее время существуют биохимические критерии инсулинорезистентности/гиперинсулинемии и клинические критерии МС.

Прямым методом измерения чувствительности тканей к инсулину является эугликемический гиперинсулинемический клэмптест [6], однако в связи с инвазивностью и методической сложностью он используется только в специальных научных исследованиях. С помощью других методов оценивается степень выраженности компенсаторной гиперинсулинемии. С этой целью используются: определение уровня инсулина натощак (базальная секреция инсулина) [7]; пероральный глюкозотолерантный тест с определением концентрации глюкозы и инсулина [8]; вычисление отношения глюкоза натощак/инсулин натощак; показатель HOMAIR (модель оценки гомеостаза для инсулинорезистентности), вычисляемый по формуле: [инсулин натощак (мЕд/мл) (глюкоза натощак (ммоль/л)] / 22,5 [9].

К сожалению, единых общепринятых критериев гиперинсулинемии на сегодняшний день не существует. Дополнительную трудность в унификации этих критериев создает то обстоятельство, что уровень инсулина зависит также от метода определения и наборов, при помощи которых это определение производится.

В то же время доказано, что количество висцеральной жировой ткани, определяемое с помощью антропометрических показателей, является клиническим маркером инсулинорезистентности [10,11]. С учетом простоты измерения и четкой взаимосвязи с сердечнососудистой летальностью [2] антропометрические показатели, в частности, окружность талии, могут стать альтернативой сложным и трудоемким методам оценки гиперинсулинемии.

Для диагностики МС в работах многих авторовклиницистов используются пограничные значения показателей, характеризующих основные проявления МС (степени выраженности абдоминального ожирения, уровня АД, глюкозы крови, показателей липидного профиля) в соответствии с существующими международными или национальными рекомендациями по каждому из отдельных компонентов МС. При этом значения этих показателей, а также количество оцениваемых компонентов МС в работах разных авторов отличаются [12,13]. В связи с этим возникла необходимость в создании унифицированных критериев МС, которые могли бы применяться в широкой клинической практике.

В международной практике впервые критерии МС были сформулированы Рабочей группой ВОЗ [14]. Были выделены следующие компоненты: (1) артериальная гипертензия: систолическое АД выше 160 мм рт. ст. или диастолическое АД выше 90 мм рт. ст.; а также факт гипотензивной терапии; (2) дислипидемия: повышение уровня триглицеридов плазмы (>=1,7 ммоль/л) и/или низкий уровень холестерина липопротеидов высокой плотности (ХС ЛПВП) <0,9 ммоль/л для мужчин, и <1,0 ммоль/л у женщин; (3) ожирение: индекс массы тела (ИМТ)>30 кг/м2 и/или отношение окружности талии к окружности бедер >0,90 для мужчин, >0,85 для женщин; (4) микроальбуминурия (скорость экскреции альбуминов с мочой (20 мкг/мин). Если имеется сахарный диабет (СД) 2 типа или нарушение толерантности к глюкозе, достаточно двух из перечисленных критериев. При отсутствии нарушений углеводного обмена рекомендовалось оценить резистентность тканей к инсулину.

Недостатки предложенных ВОЗ критериев стали обсуждаться практически сразу после их появления [2,15]. Основным недостатком является выбор границ нормальных цифр АД 160/90 мм рт.ст., хотя в вышедшем годом раньше в JNCVI пересмотрены нормы АД для разных групп больных, и при наличии СД 2 типа АД не должно превышать 130/85 мм рт.ст. [16]. Хотя наличие микроальбуминурии четко связано с увеличением сердечнососудистой заболеваемости и смертности, частота встречаемости ее у лиц с МС низка [2]. Кроме того, результаты недавно проведенного норвежскими авторами исследования [17] свидетельствуют, что у лиц с АГ степень выраженности инсулинорезистентности не коррелирует с микроальбуминурией.

Таким образом, при использовании критериев ВОЗ возможны недооценка распространенности МС в популяции и недостаточное выявление пациентов в ранней фазе заболевания [3].

Рабочие критерии комитета экспертов Национальной образовательной программы США по холестерину, посвященной выявлению, оценке и лечению высокого уровня холестерина крови у взрослых (Adult Treatment Panel III, ATP III), опубликованные в 2001 г. [18], в большей степени отвечают как клиническим нуждам, так и эпидемиологическим требованиям. Основные компоненты МС по критериям ATP III представлены в таблице 1.

Диагноз МС устанавливается при наличии 3–х или более указанных признаков.

В критериях ATP III отражены современные представления о пограничном уровне АД (130/85 мм рт.ст. против 160/90 мм рт.ст. в критериях ВОЗ). В качестве основного показателя абдоминального ожирения использована окружности талии, в то время как показатель общего ожирения ИМТ в качестве критерия не фигурирует. Исключена микроальбуминурия, как достаточно поздний признак МС. Однако для диагностики нарушений углеводного обмена предлагается использовать только уровень глюкозы крови натощак, что, по мнению некоторых авторов, не всегда оправдано, и в ряде случаев необходимо выполнение глюкозотолерантного теста [19].

Следует отметить, что критерии ATP III для диагностики МС в нашей стране в настоящее время пока не применяются, по крайней мере, в практическом здравоохранении. Обычно используются модифицированные критерии ВОЗ [20] или клинические и лабораторные признаки МС, включающие большой спектр аномалий, некоторые из которых являются обсуждаемыми составляющими МС [21].

Антигипертензивная терапия при метаболическом синдроме

В соответствии с современными международными [16, 22] и национальными [23] рекомендациями больные с МС относятся к группе высокого риска сердечнососудистых осложнений. Следовательно, таким пациентам, наряду с рекомендациями по изменению образа жизни, показано назначение медикаментозной терапии АГ.

Антигипертензивные препараты, назначаемые больным с МС, должны не только эффективно контролировать АД, но и положительно влиять на обмен липидов и углеводов [23]. Рекомендуемые в качестве препаратов "первой линии" тиазидные диуретики (особенно в высоких дозах) и b-адреноблокаторы могут неблагоприятно влиять на липидный обмен и усугублять инсулинорезистентность [24,25]. "Метаболически нейтральны" следующие группы препаратов: b-адреноблокаторы, новые центрально действующие средства агонисты I1имидазолиновых рецепторов, антагонисты Ca и ингибиторы ангиотензинпревращающего фермента (АПФ) [26]. Какиелибо преимущества блокаторов рецепторов к ангиотензину II перед ингибиторами АПФ при назначении больным с МС и/или СД 2 типа в настоящее время не показаны [27].

В популяции больных МС не проводились контролируемые клинические исследования с оценкой влияния разных классов гипотензивных препаратов на твердые конечные точки. Тем не менее проведено несколько подобных исследований у пациентов с АГ в сочетании с СД 2 типа. Далее будут рассмотрены возможности основных "метаболически нейтральных" антигипертензивных препаратов при лечении больных с МС.

a-адреноблокаторы. Применение a-адреноблокаторов у пациентов с синдромом инсулинорезистентности приводит к повышению чувствительности тканей к инсулину [28]. В исследованиях с участием небольшого количества пациентов также показано увеличение уровня ХС ЛПВП на фоне терапии [29]. К недостаткам a-блокаторов следует отнести способность вызывать ортостатическую гипотензию (особенно выражен этот эффект у празозина) [30]. Влияние a-блокаторов на прогноз у пациентов с МС или АГ в сочетании с сахарным диабетом 2 типа не изучалось, однако есть данные по общей популяции больных АГ. В одном из фрагментов исследования ALLHAT (Antihypertensive and LipidLowering Treatment to Prevent Heart Attack Trial) изучалась эффективность доксазозина в предупреждении сердечнососудистых событий у больных АГ в сравнении с гипотензивными препаратами других классов. Исследование было прекращено в связи с увеличением сердечнососудистых событий в группе доксазозина [31]. Таким образом, a-блокаторы являются препаратами "второй линии" для лечения больных МС. Специфическим показанием к их назначению является доброкачественная гиперплазия предстательной железы.

Агонисты I1имидазолиновых рецепторов. Так как повышение АД и развитие инсулинорезистентности при МС многие авторы связывают с гиперактивацией симпатической нервной системы (СНС) [32, 4], обосновано назначение препаратов, снижающих ее активность [33]. Агонисты I1имидазолиновых рецепторов, новые препараты центрального действия уменьшают симпатическую импульсацию, действуя на рецепторы в вентролатеральной части рострального отдела ствола мозга [34]. Клинические исследования с применением рилменидина и моксонидина, двух основных агонистов I1имидазолиновых рецепторов, продемонстрировали хорошую гипотензивную эффективность в сравнении с другими классами антигипертензивных препаратов [35,36]. Продемонстрирована способность моксонидина повышать чувствительность тканей к инсулину у больных МС [37]. К сожалению, нет данных о влиянии агонистов I1имидазолиновых рецепторов на прогноз у больных АГ и МС. Таким образом, возможность назначения агонистов имидазолиновых рецепторов больным с МС обоснована с патогенетической точки зрения, но должна быть подтверждена в больших контролируемых исследованиях с оценкой влияния терапии на твердые конечные точки.

Антагонисты Ca. Показано, что дигидропиридиновые антагонисты Са не оказывают неблагоприятного влияния на липидный и углеводный обмен [38]. В то же время исследования ABCD (Appropriate Blood Pressure Control in Diabetes) [39] и FACET (Fosinopril versus Amlodipine Cardiovascular Randomized Events Trial) [40] продемонстрировали, что у больных АГ и сахарным диабетом 2 типа частота сердечнососудистых событий выше при применении антагонистов Са, чем ингибиторов АПФ. Следует избегать назначения короткодействующих дигидропиридиновых антагонистов кальция (нифедипина), так как возможно увеличение сердечнососудистой летальности [41]. В целом назначение длительно действующих дигидропиридиновых антагонистов Ca показано при МС и требует подтверждения при АГ в сочетании с СД 2 типа [27]. Для верапамила и дилтиазема (основных представителей недигидропиридиновых антагонистов Са) продемонстрировано уменьшение протеинурии при диабетической нефропатии [42], однако влияние этих препаратов на прогноз не изучено.

Ингибиторы АПФ. Этот класс антигипертензивных препаратов обладает наибольшими преимуществами при назначении пациентам с МС и СД 2 типа, в том числе с нефропатией. Такие исследования, как UKPDSHypertension in Diabetes Study [43], ABCD [39], FACET [40], проведенные в популяции больных АГ в сочетании с СД 2 типа, продемонстрировали, что терапия ингибиторами АПФ приводит к снижению риска сердечнососудистых осложнений и летальности. Недавно проведенное исследование HOPE, в котором оценивалась эффективность ингибитора АПФ рамиприла у 9541 пациента с АГ и высоким риском сердечнососудистых осложнений, продемонстрировало значительное снижение количества сердечнососудистых событий независимо от антигипертензивного эффекта [44].

Одним из часто назначаемых ингибиторов АПФ является лизиноприл [45]. Влияние лизиноприла на промежуточные конечные точки при АГ с метаболическими нарушениями изучалось в нескольких исследованиях.

В трех небольших по объему (2030 больных) и непродолжительных (812 нед.) исследованиях продемонстрирована способность лизиноприла повышать чувствительность тканей к инсулину у больных эссенциальной АГ [46,47,48]. Гемодинамические и метаболические эффекты лизиноприла у больных с АГ и ожирением изучались в исследовании TROPHY (Treatment in Obese Patients With Hypertension) [49]. 232 пациентам с АГ и ожирением назначались лизиноприл, гидрохлортиазид или плацебо. Через 12 нед. терапии лизиноприл и гидрохлортиазид статистически значимо снизили АД по сравнению с плацебо. Однако у большинства пациентов в группе лизиноприла эффективной была доза 10 мг, в то время как у половины больных в группе гидрохлортиазида доза была увеличена до 50 мг. Препараты оказали различное влияние на углеводный обмен: уровень глюкозы крови натощак снизился на фоне терапии лизиноприлом и повысился на фоне терапии гидрохлортиазидом (p<0,001).

Показано, что лизиноприл снижает скорость экскреции альбумина у больных с СД как 1, так и 2 типа. В исследовании EUCLID [50], проведенном у 530 нормотензивных пациентов с СД 1 типа, терапия лизиноприлом в течение 24 мес. привела к выраженному и значимому снижению скорости экскреции альбуминов по сравнению с плацебо и к замедлению прогрессирования ретинопатии. В работе Crepalidi G. и соавт. [51] лизиноприл и пролонгированный нифедипин назначались 162 пациентом с АГ и СД 2 типа. Через 24 нед. терапии показано сходное влияние препаратов на уровень АД, липидный и углеводный обмен. Лизиноприл в большей степени снижал выраженность микроальбуминурии, чем нифедипин. Способность лизиноприла независимо от антигипертензивного эффекта снижать скорость экскреции альбумина у больных АГ в сочетании с микроальбуминурией подтверждена в работе Ogava Y. и соавт. [52].

Таким образом, ингибиторы АПФ, особенно лизиноприл, являются препаратами выбора при лечении больных с МС.

Специальную группу больных с МС составляют женщины, особенно в постменопаузе [23]. По последним данным, распространенность МС у женщин в постменопаузе выше, чем у мужчин соответствующего возраста [3]. Сочетание АГ с метаболическими нарушениями у женщин ассоциируется с увеличением сердечнососудистого риска в 5,9 раз (у мужчин в 2,34 раза) [53]. Антигипертензивная эффективность лизиноприла у женщин с МС и влияние его на липидный обмен не изучены.

В связи с этим мы исследовали влияние лизиноприла (Диротона, "Гедеон Рихтер", Венгрия) на суточный профиль АД и показатели липидного обмена у 34 женщин с МС в возрасте от 35 до 70 лет (средний возраст 55 лет). У всех пациенток было сочетание 35 компонентов МС по критериям ATP III; самой частой была комбинация АГ, абдоминального ожирения и снижения уровня ХС ЛПВП (у половины обследованных). Диротон назначался в дозе 10 мг в сутки (однократно); при необходимости дозу препарата на 4й неделе лечения увеличивали до 20 мг в сутки. Исходно и через 12 нед. терапии проводили антропометрические измерения, суточное мониторирование АД (прибором Meditech ABPM04), исследовали липидный профиль и уровень глюкозы крови натощак по стандартным методикам. В результате офисное систолическое АД и диастолическое АД снизились с 172/100 мм рт.ст. до 148/87 мм рт.ст. (на 22 и 13 мм рт.ст., p<0,001; парный критерий Стьюдента). Динамика среднесуточных показателей систолического и диастолического АД представлена в таблице 2.

Диротон оказал благоприятное действие на суточный ритм АД. На фоне терапии Диротоном наблюдалось повышение уровня холестерина ЛПВП – с 1,20 (1,04; 1,32) ммоль/л до 1,37 (1,22; 1,45) ммоль/л (p=0,008; данные в виде Me (25; 75%); критерий Вилкоксона). Остальные показатели липидного обмена (общий ХС, ХС ЛПНП, триглицериды) и уровень глюкозы крови натощак на фоне терапии Диротоном статистически значимо не изменились. Таким образом, Диротон является эффективным антигипертензивным препаратом при МС у женщин. Терапия Диротоном повышает уровень холестерина ЛПВП и не влияет на другие показатели липидного и углеводного обмена.

Заключение

В настоящее время требованиям клинической практики в наибольшей степени отвечают критерии МС ATP III. Они просты в применении, не требуют проведения глюкозотолерантного теста и определения уровня инсулина. Критерии ATP III могут использоваться в качестве рабочих как на уровне первичного звена (участковые терапевты), так и на стационарном этапе.

Антигипертензивными препаратами выбора при МС являются ингибиторы АПФ, в частности, лизиноприл. Возможно применение длительно действующих дигидропиридиновых антагонистов Ca и агонистов I1имидазолиновых рецепторов. Использование в терапии МС a-блокаторов ограничено в связи с неблагоприятным влиянием на прогноз при АГ.

Литература:

1. Reaven G.M. Role of insulin resistance in human disease. Diabetes 1988; 37 (12): 15951607

2. Isomaa B., Almgren P., Tuomi T. et al. Cardiovascular morbidity and mortality associated with the metabolic syndrome. Diabetes Care. 2001; 24: 683689

3. Ford E.S., Giles W.H., Dietz W.H. Prevalence of the metabolic syndrome among US adults: findings from the Third National Health and Nutrition Examination Survey. JAMA 2002; 287 (3): 356359

4. Reaven G.M., Lithell H., Landsberg L. Hypertension and associated metabolic abnormalities: the role of insulin resistance and the sympathoadrenal system. N Engl J Med 1996; 334: 374381

5. Reaven G.M. Metabolic syndrome. Pathophysiology and implications for management of cardiovascular disease. Circulation 2002; 106: 286288

6. DeFronzo R.A., Tobin J., Andres R. Glucose clamp technique: a method for quantifying insulin secretion and resistance. Am J Physiol 1979; 237: 214223

7. Olefsky J., Farquhar J.W., Reaven G.M. Relationship between fasting plasma insulin level and resistance to insulinmediated glucose uptake in normal and diabetic subjects. Diabetes 1973; 22: 507513

8. Hollenbeck C.B., Chen N., Chen Y. D.I., Reaven G.M. Relationship between the plasma insulin response to oral glucose and insulinstimulated glucose utilization in normal subjects. Diabetes 1984; 33: 460463

9. Matthews D.R., Hosker J.P., Rudenski A.S., Naylor B.A., Treacher D.F., Turner R.C. Homeostasis model assessment: insulin resistance and ?cell function from fasting plasma glucose and insulin concentrations in man. Diabetologia 1985; 28: 412419

10. Алмазов В.А., Благосклонная Я.В., Шляхто Е.В., Красильникова Е.И. Роль абдоминального ожирения в патогенезе синдрома инсулинорезистентности. Тер. арх.. 1999; 10: 1822

11. Lee Z.S., Critchley J.A., Chan J.C. et al. Obesity is the key determinant of cardiovascular risk factors in the Hong Kong Chinese population: crosssectional clinicbased study. Hong Kong Med J 2000; 6 (1): 1323

12. Оганов Р.Г., Перова Н.В., Мамедов М.Н., Метельская В.А. Сочетание компонентов метаболического синдрома у лиц с артериальной гипертонией и их связь с дислипидемией. Тер арх 1998; 12: 1923

13. Okosun I.S., Liao Y., Rotimi C.N., Prewitt T.E., Cooper R.S. Abdominal adiposity and clustering of multiple metabolic syndrome in White, Black and Hispanic americans. Ann Epidemiol 2000; 10 (5): 263270

14. Alberti K.G., Zimmet P.Z., for the WHO Consultation. Definition, diagnosis, and classification of diabetes mellitus and its complications, part I: diagnosis and classification of diabetes mellitus: provisional report of a WHO consultation. Diabet Med 1998; 15: 539553

15. Balkau B., Charles M.A. Comments on the provisional report from the WHO consultation: European Group for the Study of Insulin Resistance (EGIR). Diabet Med 1999; 16: 442443

16. The sixth report of the Joint National Committee on prevention, detection, evaluation, and treatment of high blood pressure. Arch Intern Med 1997; 157 (21): 24132446

17. Toft I., Bonaa K.H., Eikrem J., Bendiksen A.L., Iversen H., Jenssen T. Microalbuminuria in hypertension is not a determinant of insulin resistance. Kidney Int 2002; 61 (4): 14451452

18. Executive summary of the Third Report of the National Cholesterol Education Program (NCEP) Expert Panel on Detection, Evaluation, and Treatment of High Blood Cholesterol in Adults (Adult Treatment Panel III). JAMA 2001; 285 (19): 24862497

19. BorchJohnsen K. The new classification of diabetes mellitus and IGT: a critical approach. Exp Clin Endocrinol Diabetes 2001; 109 Suppl 2: S8693

20. Бутрова С.А. Метаболический синдром: патогенез, клиника, диагностика, подходы к лечению. РМЖ 2001; 9 (2): 5660

21. Шубина А.Т., Демидова И.Ю., Чернова Н.А., Карпов Ю.А. Метаболический синдром: возможности применения метформина. РМЖ 2001; 9 (2): 7781

22. 1999 World Health OrganizationInternational Society of Hypertension Guidelines for the Management of Hypertension. Guidelines Subcommittee. J Hypertens 1999; 17 (2): 151183

23. Профилактика, диагностика и лечение первичной артериальной гипертонии в Российской федерации. Клин. фармакол. тер., 2000, 9 (2), 530

24. Harper R., Ennis C.N., Heaney A.P.et al. A comparison of the effects of low and conventionaldose thiazide diuretic on insulin action in hypertensive patients with NIDDM. Diabetologia 1995; 38: 853859

25. Reneland R., Alvarez E., Andersson P.E. et al. Induction of insulin resistance by betablockade but not ACEinhibition: longterm treatment with atenolol or trandolapril. J Hum Hypertens 2000; 14: 175180

26. Hansson L. Therapy of hypertension and metabolic syndrome: todays standard and tomorrows perspectives. Blood Press 1998; Suppl 3: 2022

27. ArauzPacheco C., Parrott M. A., Raskin P. The treatment of hypertension in adult patients with diabetes. Diabetes Care 2002; 25: 134147

28. Pollare T., Sithell H., Selnius J., Berne C. Application of prazosin is associated with an increase of insulin sensitivity in obese patients with hypertension. Diabetologia 1988; 31: 415420

29. Kwan C.M., Shepherd A.M., Johnson J., Taylor W.F., Brockway B.A: Forearm and finger hemodynamics, blood pressure control, and lipid changes in diabetic hypertensive patients treated with atenolol and prazosin: a brief report. Am J Med 1989; 86: 5558

30. Van Zwieten P.A., Timmermans P.B., Van Brummelen P. Role of alpha adrenoceptors in hypertension and in antihypertensive drug treatment. Am J Med 1984; 77: 1725

31. Messerli F.H. Implications of discontinuation of doxazosin arm of ALLHAT: the Antihypertensive and LipidLowering Treatment to Prevent Heart Attack Trial. Lancet 2000; 355: 863864

32. Watanabe K., Sekiya M., Tsuruoka T. et al. Relationship between insulin resistance and cardiac sympathetic nervous function in essential hypertension. J Hypertens 1999; 17: 11611168

33. Krentz A.J., Evans A.J. Selective imidazoline receptor agonists for metabolic syndrome. Lancet 1998; 351: 152153

34. Bousquet P. Identification and characterization of I1 imidazoline receptors: their role in blood pressure regulation. Am J Hypertens 2000; 13 (6 Pt 2): 84S88S

35. Morris S.T., Reid J.L. Moxonidine: a review. J Hum Hypertens 1997; 11: 629635

36. Reid J.L. Rilmenidine: a clinical overview. Am J Hypertens 2000; 13 (6 Pt 2): 106S111S

37. Haenni A., Lithell H. Moxonidine improves insulin sensitivity in insulinresistant hypertensives. J Hypertens 1999; 17 Suppl 3: S2935

38. Lender D., ArauzPacheco C., Breen L., MoraMora P., Ramirez L.C., Raskin P. A doubleblind comparison of the effects of amlodipine and enalapril on insulin sensitivity in essential hypertension. Am J Hypertens 1999; 12: 298303

39. Estacio R.O., Jeffers B.W., Hiatt W.R., Biggerstaff S.L., Gifford N., Schrier R.W. The effect of nisoldipine as compared with enalapril on cardiovascular outcomes in patients with noninsulindependent diabetes and hypertension. N Engl J Med 1998; 338: 645654

40. Tatti P., Paahron M., Byington R.P., DiMauro P., Strollo G., Strollo F. Outcome results of fosinopril versus amlodipine cardiovascular events randomized trial (FACET) in patients with hypertension and NIDDM. Diabetes Care 1998; 21: 597603

41. Furberg C.D., Psaty B.M., Meyer J.V. Nifedipine: doserelated increase in mortality in patients with coronary heart disease. Circulation 1995; 92: 13261331

42. Bakris G.L. Effects of diltiazem or lysinopril on massive proteinuria associated with diabetes mellitus. Ann Intern Med 1990; 112: 707708

43. Efficacy of atenolol and captopril in reducing the risk of macrovascular and microvascular complications in type 2 diabetes: UKPDS 39. BMJ 1998; 317: 713720

44. Effects of ramipril on cardiovascular and microvascular outcomes in people with diabetes mellitus: results of the HOPE study and MICROHOPE substudy. Lancet 2000; 355: 253259

45. Piepho R.W. Overview of the angiotensinconvertingenzyme inhibitors. Am J Health Syst Pharm 2000; 57 Suppl 1: S37

46. Falkner B., Canessa M., Anzalone D. Effect of angiotensin converting enzyme inhibitor (lisinopril) on insulin sensitivity and sodium transport in mild hypertension. Am J Hypertens 1995; 8 (5 Pt 1): 454460

47. Paolisso G., Balbi V., Gambardella A. et al. Lisinopril administration improves insulin action in aged patients with hypertension. J Hum Hypertens 1995; 9 (7): 541546

48. Fogari R., Zoppi A., Corradi L., Lazzari P., Mugellini A., Lusardi P. Comparative effects of lisinopril and losartan on insulin sensitivity in the treatment of non diabetic hypertensive patients. Br J Clin Pharmacol 1998; 46 (5): 467471

49. Reisin E., Weir M.R., Falkner B., Hutchinson H.G., Anzalone D.A., Tuck M.L. Lisinopril versus hydrochlorothiazide in obese hypertensive patients: a multicenter placebocontrolled trial. Treatment in Obese Patients With Hypertension (TROPHY) Study Group. Hypertension 1997; 30: 140145

50. Randomised placebocontrolled trial of lisinopril in normotensive patients with insulindependent diabetes and normoalbuminuria or microalbuminuria. The EUCLID Study Group. Lancet 1997; 349: 17871792

51. Crepaldi G., Carraro A., Brocco E. et al. Hypertension and noninsulindependent diabetes. A comparison between an angiotensinconverting enzyme inhibitor and a calcium antagonist. Acta Diabetol 1995; 32 (3): 203208

52. Ogawa Y., Haneda T., Hirayama T. et al. Effects of lisinopril and nitrendipine on urinary albumin excretion and renal function in patients with mild to moderate essential hypertension. Hypertens Res 2000; 23 (6): 607612

53. Wilson P.W., Kannell W.B., Silbershatz H., DAgostino R.B. Clustering of metabolic factors and coronary heart disease. Arch Intern Med 1999; 159: 11041109

Опубликовано с разрешения администрации  Русского Медицинского Журнала.